ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Москва, России дочь любима,
Где равную тебе сыскать?
Дмитриев.
Как не любить родной Москвы?
Баратынский.
Гоненье на Москву! что значит видеть свет!
Где ж лучше?
Где нас нет.
Грибоедов.
I
Гонимы вешними лучами,
С окрестных гор уже снега
Сбежали мутными ручьями
На потопленные луга.
Улыбкой ясною природа
Сквозь сон встречает утро года;
Синея блещут небеса.
Еще прозрачные леса
Как будто пухом зеленеют.
Пчела за данью полевой
Летит из кельи восковой.
Долины сохнут и пестреют;
Стада шумят, и соловей
Уж пел в безмолвии ночей.
II
Как грустно мне твое явленье,
Весна, весна! пора любви!
Какое томное волненье
В моей душе, в моей крови!
С каким тяжелым умиленьем
Я наслаждаюсь дуновеньем
В лицо мне веющей весны
На лоне сельской тишины!
Или мне чуждо наслажденье,
И всё, что радует, живит,
Всё, что ликует и блестит,
Наводит скуку и томленье
На душу мертвую давно,
И всё ей кажется темно?
III
Или, не радуясь возврату
Погибших осенью листов,
Мы помним горькую утрату,
Внимая новый шум лесов;
Или с природой оживленной
Сближаем думою смущенной
Мы увяданье наших лет,
Которым возрожденья нет?
Быть может, в мысли нам приходит
Средь поэтического сна
Иная, старая весна
И в трепет сердце нам приводит
Мечтой о дальней стороне,
О чудной ночи, о луне...
IV
Вот время: добрые ленивцы,
Эпикурейцы-мудрецы,
Вы, равнодушные счастливцы,
Вы, школы Левшина [41] птенцы,
Вы, деревенские Приамы,
И вы, чувствительные дамы,
Весна в деревню вас зовет,
Пора тепла, цветов, работ,
Пора гуляний вдохновенных
И соблазнительных ночей.
В поля, друзья! скорей, скорей,
В каретах, тяжко нагруженных,
На долгих иль на почтовых
Тянитесь из застав градских.
V
И вы, читатель благосклонный,
В своей коляске выписной
Оставьте град неугомонный,
Где веселились вы зимой;
С моею музой своенравной
Пойдемте слушать шум дубравный
Над безыменною рекой
В деревне, где Евгений мой,
Отшельник праздный и унылый,
Еще недавно жил зимой
В соседстве Тани молодой,
Моей мечтательницы милой;
Но где его теперь уж нет...
Где грустный он оставил след.
Глава седьмая. К этой главе Пушкин приступил, по-видимому, вскоре после окончательной обработки шестой главы, в Михайловском, и писал ее в промежутки своей работы над «Арапом Петра Великого» (август—сентябрь 1827). Начал Пушкин со строф, описывающих поездку Татьяны в Москву, до конца главы (строфа XXXVI и дальнейшие). По-видимому, план главы представлялся Пушкину иначе, чем в окончательной редакции; в начале года Пушкин напечатал написанные в 1825 г. строфы об Одессе с указанием: «Из седьмой главы ,,Евгения Онегина“». Путешествие Онегина предполагалось включить именно в эту седьмую главу. В самом начале 1828 г. Пушкин начал писать первые строфы главы, не оставляя первоначального плана включить в главу и путешествие Онегина. После строфы XXIV в черновой рукописи следовала строфа, в которой Пушкин переходил к теме путешествия Онегина. По-видимому, здесь же Пушкин отказался от этого и завершил главу по новому плану. При окончательной обработке Пушкин сделал еще некоторые сокращения в главе. Глава была отделана и переписана набело в Малинниках 4 ноября 1828 г.
Из седьмой главы (еще до ее окончания) Пушкин напечатал описание Москвы в журнале «Московский вестник» в январе 1827 г., а полностью глава появилась в марте 1830 г. Бо́льшая часть журналов поместила отрицательные отзывы об этой главе. Особенно резкий разбор был напечатан Булгариным в «Северной пчеле»: новая глава романа объявлялась «совершенным падением» Пушкина, причем ему было указано, что по возвращении из армии следовало бы печатать не «Евгения Онегина», а стихи, восхваляющие победы.
Эпиграфы — из стихотворения Дмитриева «Освобождение Москвы» (1795), из поэмы Баратынского «Пиры» (1820) и из комедии Грибоедова «Горе от ума», д. I, явл. 7.
